Стук босых подошв по вытоптанной поляне…
Шорох ткани и ветер, как всегда, бьёт в лицо. Как красивы алые тюльпаны у чёрных стволов деревьев! Как игриво сверкает серебряный змей ручья… Устала.
Рукава длинные, мешаются всё время… Как больно ногам.
Камешки каждый шаг врезаются в плоть… Когда там я начала? Лет двадцать назад. Уже На километр вокруг вытоптана вся земля…
Наклон, и разворот, прыжок, хлопнуть руками – чтобы на востоке пошёл дождь…
                                                            ******
- Всё что надо – плясать. Ты ведь любишь плясать, верно? – издевательский голос. – Да, ты не сможешь остановиться. Теперь ты привязана, и стоит тебе ошибиться, и ты сдохнешь.
Маки колыхнулись, вспаивая воздух пьяным безумием.
- Тоже мне, наказание. Да я тысячу лет протанцую, и даже не замечу!
- Да?
                                                            ******
Зря она так сказала.
Теперь, надо плясать. Раскинуть руки пошире, и пройтись кругами по земляному пятачку…
             ******
Спустя 100 лет

        ******
Да, в начале было трудно, а теперь терпимо. Ноги превратились в кашу и стерлись до костей, так что теперь плоть лишь сверху, а кость не чувствует боли.
Глаза ослепли совсем, так что всё равно, куда идти.
Платье истрепалось даже не знаю до какой степени, и рукава уже не мешают.
Кожа перестает ощущать порывы солёного ветра…
Я не умерла, а значит, я все делаю правильно, и мир ещё питает меня. Но, чтобы я оставалась такой же, какой была вначале… На это у меня не хватает сил.
        ******
Прошла ещё пара столетий, и я совсем потеряла счёт времени. Я не ощущаю ни холода ночи, ни жара солнца, ни игл под моими ногами, ни солёного ветра, разъедающего кожу, ничего.
Привыкла.
Я знаю, где что происходит на мил вокруг. Потому что я всё это сотворила и я всё это держу на своей пляске. На моей пляске висит весь мир, как на эфемерной ленте.
Танцуй, милая.
        ******
Около тысячи лет после начала всего бьющийся в агонии скелет унесло ветром в море. Кто знает, ощутил ли он, что продолжает свои танцы в солёной воде? Когда заставляют жить – это тяжело. Через ещё несколько тысячелетий вода разъест кости, и только дух продолжит метаться в сумасшедшей дерганной пляске. Безумная, мечущаяся душа сама заставит себя продолжать метаться в бреду, сохраняя этот мир.
Кто знает, может, наш Бог тоже принёс себя в жертву, а мы живем и ничего не знаем, ищем его на небесах, а он сохраняет наше тонкое, хрупкое существование под землёй, в недрах адского горящего котла.